Аудиокнига - Русский Икар

Наверняка всем известна легенда о сыне Дедала-Икаре, улетевшем с острова Крит на крыльях, сделанных из перьев и воска. И хотя некоторые скептики ставят под сомнение достоверность полета Икара, называя это событие не более чем выдумкой и вручают пальму первенства в воздухоплавании братьям Монгольфье, спешим их разочаровать. Первым человеком, преодолевшим силу притяжения, стал простой русский крестьянин Емельян Иванов и произошло это в 1695 году, задолго до первого полета знаменитых французских братьев. Обо всем этом Константин Масальский рассказывает в своей повести «Русский Икар». 1695 г. Исполняет: Всеволод Кузнецов ©&℗ ИП Воробьев В.А. ©&℗ ИД СОЮЗ – Верст за полтораста от Москвы, в одной из принадлежавших патриарху деревень, имя которой, к сожалению, не сохранилось в наших летописях, жил в конце семнадцатого столетия, во время царствования Петра Великого, вдовый крестьянин Архип Иванов. Он имел трех сыновей. Двое из них были парни умные, а третий… глупец, скажет иной читатель, вспомнив известное всей России сказание о Емеле-дурачке,– и очень ошибется. Хотя младшего сына и звали Емельяном, но он вовсе не походил на своего знаменитого тезку. –Во время этого разговора Лефорт, спустясь с колесницы, прошел чрез триумфальные ворота, сел опять в колесницу, и его повезли через Белый город в Кремль. Потом чрез ворота пронесли значки и знамена, проехали тридцать всадников в латах и две роты трубачей; наконец появилось большое царское знамя с написанным на нем образом Спасителя. За знаменем ехала карета, запряженная в шесть лошадей. В ней сидели, в облачении, священник и диакон, державшие образ Спасителя и золотой крест. За каретою, на белом коне, следовал боярин и воевода Алексей Семенович Шеин, с саблею в руке, в русском боярском кафтане из черного бархата, унизанном драгоценными каменьями и жемчугом. На шапке его развевалось белое перо; седая борода закрывала грудь его до половины. – Емельян кивнул вместо ответа головою, потому что не мог ни слова выговорить; взял рублевик, поцеловал его и заплакал. – Что, брат! – воскликнул капрал, ударив Емельяна по плечу.– Каков наш царь-то? Дай ему, господи, много лет здравствовать! Уж за то и мы его, ребята, потешим! Возьмем Азов, хоть чертей в него посади турской солтан вместо бусурманов! Наливайте-ка себе стаканы, ребята! Ладно! Да и гостю-то налейте. Подымай стакан! За мной, разом! За здравие его царского величества! Ура! – Ура! – закричали солдаты и осушили стаканы. На другой день, вскоре после рассвета, Емельян отправился в дорогу. На третьи сутки приблизился он к деревне, где жил отец его. Сердце Емельяна забилось сильнее, и он не вдруг решился подойти к избе, к которой прежде пускался вскачь на своем любимом гнедке, когда приезжал из Москвы к отцу в гости. Тяжело вздохнув, наконец постучался он в калитку. Пономарь Савва был в это время в гостях у старика Архипа и сбирался уже ехать домой.